Насколько важно проходить терапию на своем родном языке ? Какова роль иностранного языка ?

Эти вопросы стали центральными для моей исследовательской университетской работы. Язык – это намного больше, чем просто средство коммуникации. Язык структурирует нашу психику с момента нашего появления на свет, а может и раньше. Исследования показывают, что уже в животе матери ребенок слышит окружающие звуки и при рождении он легче узнает и лучше воспринимает именно тот язык, на котором больше всего говорила во время беременности мать.

Абстрактное и логическое мышление зарождаются через язык, и мы становимся индивидуумами в социальном смысле именно благодаря языку. Язык формирует нас и мир вокруг нас. Лакан говорил, что язык « пред-существует » человеку : он дает рождение человеку как социальному существу.

Существует печально известный эксперимент императора Фридриха, который захотел выяснить, каковы будут язык и речь у детей, когда они вырастут, если они ни с кем не будут разговаривать. Он приказал нянькам и кормилицам, чтобы они давали младенцам молоко, кормили их грудью, купали и заботились о них, но ни в коем случае не ласкали и не разговаривали с ними. Фридрих хотел узнать, будет ли их языком еврейский, который был первым языком, или греческий, или латинский, или арабский, или, может быть, язык их родителей, от которых они родились. Но все дети умерли еще младенцами.

«Мadre lingua», «mother tongue», «alma mater, родной язык…. В психологии, речь идет о « языковом бассейне », в котором купается младенец с самого своего рождения и даже находясь в утробе матери через звуки, которые он слышит, через имя, которое ему выбирают, через родительские мечты, сны, проекты, связанные с ним.

Родной язык с самого начала становится тем пространством, которое успокаивает, помогает, поддерживает нас незаметно для нас самих. Родной язык также связан с нашими самыми первыми, бессознательными переживаниями, как положительными (нежность, забота, материнская любовь, ощущение защищенности, так и с негативными, болезненными, травматическими (расставание, разочарование, ревность, неудовлетворенность, агрессия).

Что происходит, когда мы меняем страну проживания, а вместе с ней и основной язык общения ?

Прежде всего, встреча между родным и иностранным языком — это всегда столкновение между родным и чужим, между собой и другим, встреча несущая новые переживания, обогащающая нас новым опытом, но одновременно и нарушающая привычную структуру общения и понимания, приводящая в замешательство. Она дает возможность расширения, раскрытия, преодоления привычных рамок и ограничений, трансформации. И в то же время, все чуждое, иное воспринимается как источник опасности, приносит с собой тревогу и беспокойство: страх не быть понятым, страх не понять другого, страх потерять свой родной язык, страх зависимости от чужого языка, неполноценности, страх остаться навсегда чужаком, не суметь адаптироваться и страх раствориться, потеряться в чужой среде.

С другой стороны, эмигранту приходится делать выбор в отношении роли, которую он отведет каждому из языков. Каким бы ни был этот выбор, от чего-то придется отказаться, с чем-то смириться.

Чаще всего, человек не отдает себе отчет, что подобный выбор происходит. Многим кажется, что все решается само собой, что они прекрасно адаптируются, что нет никакой потери, никакой боли, что адаптироваться даже и не надо… Адаптация может стать чрезмерной, превратиться , говоря профессиональным языком, в защитный механизм.

Кто-то может и вовсе отказаться от родного языка, не имея возможности или не желая использовать его в общении. Потеря родного языка становится хронической болью: к ней привыкаешь, но она всегда с нами. «Носить в себе как тайную пещеру, как ребенка-калеку — родного и ни к чему непригодного – свой родной язык, который увядает, но никогда с нами не расстается».1].

Кто-то наоборот решает « уцепиться » за родной язык, чтобы не потерять привычным ориентиров. Франческо Синатра [2],   считает, что именно из-за страха потерять родной язык и стать « заложником » чужого языка, некоторые эмигранты собираются в группы и живут изолированно.

Все эти защитные механизмы (сверх-адаптация, изоляция) связаны с сужением психического пространства и с большим расходом энергии. Чем сильнее и непроницаемее механизмы защиты, тем больше энергии требуется, чтобы поддерживать их функционирование, и тем меньше энергии доступно для жизни, что связано с ощущением усталости, апатии, раздражительности и нервозности.

Парадокс заключается в том, что эмиграция, одновременно с риском массивной психологической защиты, дает подлинный шанс расширения психического пространства, обогащения и развития творческого потенциала, поскольку она всегда связана с психологической перестройкой. Именно эта перестройка привычного функционирования делает возможным преобразование архаических переживаний и формирование новых связей, видимых даже на уровне нейронов (см. исследования по восстановлению нервных клеток, так называемой пластичности нейронов).

 

Родной язык содержит в себе самые ранние переживания, связанные с травмами, страхами, болью. Он может передавать травмы даже из одного поколения в другое. Иностранный язык, по противоположности с родным, дает новое пространство, где эти переживания могут трансформироваться. Это одна из причин того, почему некоторые писатели предпочитали писать на иностранном языке (Бекетт, Набоков).

Возвращаясь к вопросу о роли языка в психотерапии, можно сказать следующее. Имеет ли смысл проходить психотерапию на родном языке ? Да, постольку поскольку наши самые сокровенные переживания уходят корнями в родной язык. Имеет ли смысл проходить терапию на иностранном языке ? Да, постольку поскольку это позволяет отдалиться от привычных, знакомых переживаний и жизненных позиций, которые часто мешают возникновению новых, неизведанных возможностей и творческих импульсов.

Самое важное, наверное, это помнить, что место языка в терапии эмигрантов и их потомков не является просто практическим вопросом, ибо наши взаимоотношения с языками занимают центральное место в самом терапевтическом процессе.

 

[1] Kristeva J., Etrangers à nous-mêmes, Paris, Fayard, 1988.

.[2] Sinatra F., « La figure de l’étranger et l’expérience de l’exil dans la cure », in Différence culturelle et souffrances de l’identité, Paris, Dunod, 1998.

 

Материальные аспекты