Я хотела бы поделиться некоторыми наблюдениями в области межкультурных отношений в масштабах семьи. Одним из наиважнейших принципов в этой столь сложной и запутанной области является принцип лояльности. Я имею здесь в виду лояльность как преданность, сопричастность, верность некой системе и в данном случае культуре. Это может звучать несколько пафосно, но наша культура и наш родной язык являются для нас действительно материнским лоном. Проблема лояльности, а точнее конфликтов связанных с ней давно изучается в семейной психотерапии касательно проблем, возникающих в связи с разводами или просто семейными конфликтами, в которых дети оказываются заложниками своей преданности родителям. Насколько я знаю, эта проблема совсем не изучена в отношении «преданности» языку и культуре и тех проблем, которые могут возникать в паре/семье в связи с тем, что одному из партнеров приходится отказаться в той или ной степени от своего языка и культуры. Да, конечно, в большинстве случаев этот отказ происходит добровольно и ничего драматичного здесь нет. Но когда в паре/семье начинаются конфликты, мы зачастую бессознательно оказываемся, как дети при разводе, заложниками нашей исконной, родной культуры и языка. В семейной терапии я довольно часто наблюдаю это в отношении детей, которые бессознательно «переходят» из одну из сторон, отказываясь в той или иной степени от культуры и языка другого родителя. В парах же это наблюдается как своеобразный подавленность, ущемленность одного из партнеров. Конечно, здесь идет речь о психотерапии, а, значит, а довольно серьезных проблемах в отношениях. Но мне кажется, что задуматься над этим вопросом стоит всем эмигрантам. Какое место в моей новой жизни занимает моя собственная культура, от чего мне пришлось отказаться, какова цена этому, насколько оправдан этот отказ.

А как проявляется Ваша преданность, Ваша лояльность? Цитирую пациентку: «Я вот, к примеру, очень широких взглядов человек, и я понимаю, что все политики врут, а в том числе и российские. Но как только какой-нибудь иностранный приятель начинает мне объяснять, что с Россией что-то не то , я тут же теряю всякую отстраненность и способность здраво рассуждать. Внутри раздается как залп канонады извечное «Россию не трожь» и я бросаюсь в воображаемую битву по защите чести отечества со всей страстностью своей русской души». Один пациэнт, живущий во Франции уже второе десятилетие и имеющий в словарном запасе отсилы 20 французских слов, объяснял мне, что не может он предать свой родной язык ради какого-то там французского. И никакой логики здесь нет, просто он это так ощущает. А другая пациентка рассказывает, как ее раздражают русские, у которых почти нет акцента. «Хамелеоны. Пытаются притвориться французами. Вот я никогда от акцента не откажусь, пусть все знают, что я русская».

Когда мы говорим о лояльности,о преданности, то имеется в виду нечто  бессознательное, неотьемлемое и в чем-то неумолимое. Это лояльность очень многолика: это и цветаевская тоска по родине, и патриотизм наших дедов и прадедов, это и надрывное блоковское «да и такой моя Россия ты всех краев дороже мне». Но это также и наше слепое подчинение определенным кодам в общении, наши фильтры мировосприятия, которые мы и могли бы поменять, да вот цена слишком велика, ибо они уже вросли в нас, пустили корни, это в каком-то смысле и есть наши корни. А где же наши собственные ценности, мнения, где наш выбор? А ведь Цветаева и Блок знали, о чем писали. Сергей Эфрон, муж Цветаевой, эммигрировал в Париж и как белый офицер работал на разведку белой армии. А через некоторое время выяснилось, что он на самом деле работал тайным агентом Красной армии, и они вернулись в Россию. Преданность России, хотя ее прежней уже «на карте и не было» оказалась сильнее чести, принципов, присяги…

Ну и немного поэзии.

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно —

Где — совершенно одинокой

 

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что — мой,

Как госпиталь или казарма.

 

Мне все равно, каких среди

Лиц ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной — непременно —

 

В себя, в единоличье чувств.

Камчатским медведем без льдины

Где не ужиться (и не тщусь!),

Где унижаться — мне едино.

 

Не обольщусь и языком

Родным, его призывом млечным.

Мне безразлично, на каком

Непонимаемой быть встречным!

 

(Читателем, газетных тонн

Глотателем, доильцем сплетен…)

Двадцатого столетья — он,

А я — до всякого столетья!

 

Остолбеневши, как бревно,

Оставшееся от аллеи,

Мне все — равны, мне всё — равно;

И, может быть, всего равнее —

 

Роднее бывшее — всего.

Все признаки с меня, все меты,

Все даты — как рукой сняло:

Душа, родившаяся — где-то.

 

Так край меня не уберег

Мой, что и самый зоркий сыщик

Вдоль всей души, всей — поперек!

Родимого пятна не сыщет!

 

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И всё — равно, и всё — едино.

Но если по дороге — куст

Встает, особенно — рябина …

 

1934